Креативность в теоретическом знании: использование понятия ”система” для выяснения сущности категорий некоторых конкретных дисциплин

Опубликована: / Е.И. Полтавская // Философия творчества, дискурс креативности и современные креативные практики: материалы международной научно-практической конференции (10–11 июня 2010 г.) / Уральский гуманитарный институт (УрГИ). – Екатеринбург: УрГИ, 2010. – С. 290–297.

1. Креативность — способность к плодотворному творчеству

Креативность, как способность к плодотворному творчеству, напрямую зависит от ясности мышления, понимания происходящего. Собственно, понимание есть некий акт раскрытия сущности вещи, сути явления, процесса.

”Из знаков извне чувственно данных познаем внутреннее”, — напоминает Г. Г. Шпет слова В. Дильтея [1, с. 384]. Разглядеть, познать ”знаки чувственно данных” вещей, процессов, решить проблемы, изучаемые гуманитарными науками, Шпет считал возможным с помощью феноменологии¹ и герменевтики². Феноменология рассматривает сущность как идеальное образование в явлении – самообнаруживающемся бытии. В трактовке Шпета, феноменология изучает всё в его ”сущности” или ”идее”, ”эйдосе”; герменевтика же есть метод, искусство истолкования [1, с. 50].

Таким образом, сочетание феноменологии и герменевтики, понимаемых по Шпету, – фундамент креативности, которую можно рассматривать и как способность разглядеть новую комбинацию и взаимосвязь известных уже элементов.

В основе любого гуманитарного исследования, по мысли Шпета, должен лежать анализ языка: не только для избавления от двусмысленности, как полагал его учитель Э. Гуссерль, но и ”потому, что слово является тем общим слоем, который определяет истоки любого познания” [2, с. 23]. Постижение сущности явлений, процесс понимания Шпет трактовал как путь от внешних форм слова к его внутренней форме.

Возникает вопрос, как понять внутреннюю форму слова? Как определить, интерпретировать сущность феномена (вещи, процесса)? Каким способом можно проникнуть в сущность вещи, процесса, зная понятия, обозначающие их?

2. Мы мыслим понятиями

Деятельность разума по поводу раскрытия смысла вещей, процессов, явлений осуществляется с помощью понятий: ”единый” мир расчленяется, редуцируется, становится дискретным путём называния, обозначения отдельных его сторон, а части некоего целого можно описывать, сравнивать, выявлять признаки, свойства и отношения, их моделировать, классифицировать.

Для получения знания необходима и противоположная тенденция – синтезирование целого на основе того общего, что характеризует выявленные части и элементы. Этот процесс связан с категоризацией знания, его обобщением, приэтом огромное разнообразие действительности обозначается гораздо меньшим числом понятий и категорий, поэтому выяснение алгоритма образования понятий и категорий – важнейшая задача науки вообще.

Понятие определяют как “мысль, которая посредством указания на некоторый признак выделяет из универсума и собирает в класс (обобщает) предметы, обладающие этим признаком” [3, с. 209; см. также: 4, с. 91]. Понятия возникают путем объективации мысли, перевода её на язык общения. В каждом понятии различают объём (класс объектов, который охватывает понятие) и содержание (совокупность признаков, которые образуют понятие).

Г. Г. Шпет считал, что сущее определяется понятием, но ”оно – не простое словесное обозначение сущностного понимания признаков разных, но схожих по виду вещей. Понятие лежит в основе сущего как его цель”. И далее: «Сущность (эйдос) есть нового вида предмет»; ”...в сущности или эйдосе мы имели совершенно новый, нового вида, предмет...” [1, с. 116, 52, 77]. В этих его фразах можно усмотреть исток современного представления о предмете исследования как об абстракции, теоретическом конструкте.

В процессе развития философского и научного знания время от времени приходится уточнять установившиеся понятия. Об этом ясно пишет Шпет: ”Философская основная наука только в том случае и выполнит свое назначение, если она начнет с ревизии уже установившихся понятий, теорий, предположений, часто предрассудков, сумеет отделить истинное от ложного, иллюзорное от действительного и установить собственное содержание на основании строго проверенных и несомненных данных. Эта работа не раз производилась в философии, но философия не должна уставать повторять её вновь и вновь” [1, с. 57]. Пересмотр понятий, зачастую сложившихся стихийно, их переопределение, уточнение, унификация и стандартизация происходят и в конкретных дисциплинах.

Определить понятия можно с помощью: а) номинального определения (сведение одного понятия к другому); б) словесной дефиниции (объяснение понятия, исходя из его этимологии); в) реальной дефиниции (объяснение не названия, а предмета – вещи, процесса, – исходя из его внутренних признаков).

Реальную дефиницию можно ”построить”, считал Шпет, с помощью феноменологии (науки эйдетической, науки ”об идеальных предметах, т. е. предметах, по существу находящих свое выражение в понятиях” [1, с. 112).]), а именно, с помощью ”чисто описательного анализа” [1, с. 79]. Описательный анализ предмета – непременная фаза рационального научного объяснения реальности, важнейший и необходимый этап в осознании содержания и объёма понятия. При этом феноменология остается в сфере до-теоретического знания, поскольку она (феноменология) не образует понятия, она их описывает [1, с. 112]. Аналогичное мнение и у Б. В. Яковенко, который указывает, что ”чистое описание может быть рассматриваемо лишь как один из видов теории, или как несовершенное состояние теории” [Цит. по: 1, с. 111, сноска 58].

Герменевтика также необходимо присутствует в научном постижении: например, в виде активной интерпретации³ (термин Шпета [5, с. 728–729]) субъектом результатов, добытых другими исследователями. Активная интерпретация полученного знания становится таковой в процессе диалога с другим. Однако применение только феноменологического подхода, даже подкреплённого герменевтикой, подчас не удовлетворяет исследователей.

Можно ли, опираясь не на интуицию, а на конкретное знание, построить действительно научное понятие, способное сжато, конденсированно воспроизвести сущность исследуемого предмета?

3. От понятий-образов — к понятиям-конструктам

В развитии наук наблюдается тенденция по концептуализации научного языка: идет интенсивное формирование и уточнение понятий, категорий. В последнее время процесс теоретизации наук, в т. ч. и гуманитарных, стал активно осмысливаться (об этом свидетельствуют доклады на философском конгрессе в Сеуле (2008 г.), публикации в научной печати) [6; 7]. Теоретизация частных наук идет с применением междисциплинарных связей, идеи и методы одной науки могут переноситься в другие; общие понятия схематизируются, превращаются в теоретические конструкты, которые можно рассматривать как особые сущности и выяснять их инвариантные характеристики, выявлять новые смыслы понятий. В первую очередь, подобному осмыслению подвергаются главные и наиболее ёмкие понятия научных дисциплин.

Основными приёмами образования понятий Е. К. Войшвилло называет анализ, синтез, сравнение, обобщение (последнее связано с процессом абстрагирования) [4, с. 97]. Описательный анализ, разлагая на отдельные признаки представленный предмет, выявляет его свойства и отношения с другими предметами. Синтез как бы воспроизводит предмет, расчленённый в процессе анализа на отдельные признаки. Создаваемые образы предмета уточняются, сравниваются, обобщаются, постепенно теряют субъективные черты, схематизируются, превращаясь в абстракции разной степени глубины – понятия.
Синтезирование ”предмета” – это представление его в виде системы выделенных свойств и отношений, сведение их в единую теоретическую картину. ”Система есть та идеальная конструкция, которая управляет мыслительным процессом в качестве закона достаточного основания. Система определяет закон, принцип, правило получения нового знания о чем-то совместно с его обоснованием” [8, с. 70].

Дефиниция понятия – и есть такая система (выраженная в языке) выделенных свойств и отношений предмета, расчленённого в процессе анализа на отдельные признаки. На основе дефиниции эмпирического понятия (то есть понятия, соответствующего наличествующим предметам, доступным наблюдению) можно построить модель системы, в которой элементами являются зафиксированные в дефиниции признаки, свойства и отношения исследуемого предмета. Представление понятия в виде конструкта – это эффективный способ выяснения сущности предмета (вещи, процесса), сущности, которая становится наглядной. Модель эмпирического понятия, кроме сказанного, также показывает процесс формирования самого предмета, алгоритм его образования.

Приведем в качестве примера схему уточнения понятия ”библиотека” [9], в результате чего, полагаю, ликвидируется противоречие между понятиями ”организация (учреждение)” в библиотековедении и в общей теории организаций, а также между понятиями ”социальный институт” в библиотековедении, социологии и культурологии.

4. Уточнение понятий с помощью категории мышления ”система”

Библиотека – как одно из наиболее общих понятий библиотековедения – вправе именоваться категорией данной дисциплины. До настоящего времени анализ библиотеки как категории не производился: не анализировались объем и содержание категории, а также соотношение видовых понятий. Между тем как категорией называется не только предельно общее понятие какой-либо науки, но понятие не одиночное, а связанное с родственными понятиями в некую систему, поскольку категория – разряд, класс определенного рода понятий.

Исследования Ю. Н. Столярова показали, что важнейшая категория библиотековедения – «библиотека» – многозначна, [10], в связи с чем возникла необходимость выяснения причины её полисемии. Ограничимся в примере двумя значениями понятия ”библиотека”.

Интересно, что в библиотековедческой литературе ”библиотеку” зачастую характеризуют и как учреждение, и как социальный институт одновременно, в то время как в социологии понятия “организация (предприятие / учреждение)” и “социальный институт” не смешивают. Поскольку эти понятия являются родовыми по отношению к понятиям ”библиотека-организация (библиотека-учреждение)” и ”библиотека-социальный институт”, то вначале требуется проанализировать дефиниции понятий “организация (в том числе учреждение)” и “социальный институт”.

Теория организаций рассматривает любое предприятие, учреждение как сознательно координируемое социальное образование, то есть группу людей, трудящуюся над производством некоей ценности, как коллектив, ориентированный на достижение заранее фиксированной цели, запрограммированного полезного результата [11, с. 46]. Суть деятельности организации (в том числе учреждения) сводится к производству ценности коллективом при помощи средств труда (техники) из сырья (предмета труда); средства труда и предмет труда, как известно, составляют средства производства.

Итак, любая организация (учреждение), образуется для определенного вида деятельности, которая предполагает наличие целеполагающего субъекта (коллектива) и средств производства⁴, с помощью и посредством которых производится некий продукт труда, ценность, как результат деятельности. Ценность – это некий самый разный продукт (материальный, интеллектуальный, эмоциональный или их “сплав”), полезный результат деятельности персонала со средствами производства, материально-технической базой. Таким образом, конструкт “организация” имеет три системообразующих элемента: персонал, ценность, средства производства (–кто–что–посредством чего–).

Постоянно возобновляемая деятельность персонала по производству ценности с помощью средств производства позволяет представить последовательную связь между элементами как циклическую, приводящую к созданию системы ”организация (в том числе, учреждение)”. Связь (–кто–что–посредством чего–) является алгоритмом образования системы ”организация”.

Один из представителей логики прагматического направления Ф. Шиллер считал, что за сущность предмета люди принимают ”то, что в нём больше всего бросается в глаза или является наиболее важным с точки зрения потребности людей” [Цит. по: 4, с. 129]. Следуя логике Ф. Шиллера, циклическую связь (–кто–что–посредством чего–) можно считать сущностью системы ”организация (в том числе, учреждение)” на том основании, что организации, как социальные системы, и создаются для потребности людей в производительном труде, осуществляемом коллективом тружеников.

Социальная роль (назначение, смысл существования)⁵ любого предприятия / учреждения состоит в последующей передаче (реализации) созданной ценности потребителям (т. е. клиентам, ученикам, зрителям, читателям, пользователям и т. д.) за пределы организации, в идеале – всему обществу. В результате реализации продукта между субъектом предложения (организация) и субъектом спроса (потребитель, общество) возникает социальная связь, которая приводит к образованию новой системы.

Регулярно возобновляемая система ”организация (в том числе, учреждение) – потребитель” вправе именоваться ”социальным институтом” не только в силу того, что этим термином обозначают “различные спектры социально регулируемого и организованного поведения людей” [12, с. 1] – под это расплывчатое определение подпадают и организации с учреждениями без потребителей. В основе системы ”социальный институт” лежит не просто социальная связь между субъектами (как между трудящимися в учреждении), а связь производителей некой ценности с её потребителем.

Социально признанное назначение, выполнение определенных социально-значимых функций создает социальный институт только в том случае, если происходит взаимодействие организации (в том числе учреждения) с представителями социума, общества, которым необходима произведенная ценность.

В конструкте “социальный институт” добавляется еще один элемент – потребитель (представитель общества, теоретически – все общество). Следовательно, ”организация (в том числе, учреждение)”, как часть, входит в целое – ”социальный институт” (или как подсистема в систему). Социальный институт (который строится на определенной организационной структуре, но при этом не отождествляется с ней, регулируется с помощью норм, предписаний и требований общества) создается людьми для удовлетворения общей потребности в некоем продукте (материальном, интеллектуальном, эмоциональном).

Социальный институт организует применение уже созданного продукта (ценности), упорядочивает взаимоотношения производителя ценности и её потребителя. Таким образом, в модели социального института должна прослеживаться (и постоянно возобновляться в виде цикла) социальная связь деятель – потребитель (в рассматриваемом примере: учреждение – пользователь; организация – потребитель).
Из того, что системы “социальный институт” и “организация” соотносятся между собой как система и подсистема, следует, что объем понятия “организация ” полностью включается в объем понятия “социальный институт”.

На основании анализа построенных моделей уточним формулировки соответствующих понятий, учитывая то, что ”социальный институт” может строиться и без такой подсистемы, как организация (в том числе, учреждение):

“Социальный институт” – это исторически устойчивая и воспроизводящаяся форма отношений в обществе, организующая применение (обмен) произведенной общезначимой ценности и функционирующая с помощью цикла социологических алгоритмов.

“Организация (в том числе, учреждение)” – декретируемая социальная общность для производства ценности.

Соответственно, для рационализации категории “библиотека” понятия, входящие в её объем (”библиотека-учреждение” и ”библиотека-социальный институт”), представляются как системы. В результате выявления содержательно-логических связей между понятиями библиотековедения выстраивается связный комплекс понятий ”библиотека-организация” и “библиотека-социальный институт”: первое понятие находятся в логическом подчинении у второго, поскольку их конструкты соотносятся как подсистема и система. Многозначность категории ”библиотека”, следовательно, объясняется тем, что одним термином ”библиотека” обозначаются разные структуры с разными функциями и смыслами.

Одной из важнейших характеристик системы (кроме определения цели⁶ [13, с. 30] объединения неких элементов в единое целое) следует считать смысл существования данной системы. Смысл существования системы надо отличать от ее цели; понимание их различия важно для уяснения образования большей системы из меньшей.

Смысл философами определяется как ”внеположенная сущность феномена, оправдывающая его существование, связывая его с более широким пластом реальности” [14, с. 576]. Такое понимание смысла согласуется с теорией систем, которая исходит из того, что любая открытая система способна к коммуникации и отграничена от внешней среды. Смысл существования отдельного организма (от клетки до человека), социальных образований, общества, да и всего человечества⁷ нужно искать вне их, на более сложном по отношению к ним уровне, в тех системах, где они сами являются элементами и, вместе со смыслом существования предыдущей системы, образовали новую систему. Смысл существования менее сложной системы является системообразующим фактором для образования более сложной системы в одной иерархии (“вертикальные” связи). Смысл существования направляет эволюцию систем, в этом движении проявляется их самопорождение и саморазвитие⁸.

Итак, каждая система имеет цель образования, которая “собирает” ее элементы в единое целое. В результате деятельности системы создается некая ценность, реализация которой другой системе из внешней среды является смыслом существования данного целого. Иными словами, каждая система характеризуется и целью образования (создает систему) и смыслом существования (лежит за пределами целого). При коммуникации двух систем (если их смыслы существования совпадают) образуется новая система. Связь целого с расположенным вне его элементом является смыслом существования (этого целого) и, одновременно, целью образования новой, более сложной системы.

Цель образования всех систем достигается при осуществлении интегративной функции. Цель образования социальных институтов достигается при осуществлении услуги – предоставлении ценности (материальной, интеллектуальной, эмоциональной) потребителю. Следовательно, интегративная функция системы “социальный институт” – осуществление услуги для удовлетворения социально значимой потребности. При этом цель образования более крупной системы (“социальный институт”) и смысл существования меньшей системы (соответствующего учреждения, предприятия) совпадают, они одинаковы: предоставление ценности (материальной, интеллектуальной, эмоциональной) потребителю. Таким образом возникает иерархия систем “организация” – “социальный институт”, которая обусловлена связью системы “организация” с внешней средой (потребителем) как свойством открытой системы, непосредственно следующим из определения системы.

Смысл существования социального института (как и других феноменов) также лежит вне этого целого: многочисленные социальные институты осуществляют между собой различные виды коммуникаций и образуют всеохватывающую социальную систему – общество.

Точному пониманию образования иерархии социальных систем (на примере возникновения “социального института” из “организации”) помогает обращение к механизму возникновения функциональных систем. П. К. Анохин поставил вопрос “какими именно узловыми механизмами своей архитектуры соединяются субсистемы, чтобы образовать суперсистему”. Его ответ: «При образовании иерархии систем всякий более низкий уровень систем должен как-то организовать контакт результатов, что и может составить следующий, более высокий уровень систем и т. д. (...) в этом случае “иерархия систем” превращается в иерархию результатов каждой из субсистем предыдущего уровня» [13, с. 40] позволяет считать связь “организация – потребитель” моментом создания новой более крупной системы – “социальный институт”.

Деятельность системы можно представить как преобразование входных потоков в выходные потоки (ресурсы организации – в ценность). Выходные потоки одной из систем для какой-либо другой системы играют роль входных потоков и являются средством реализации межсистемных взаимодействий (“выходные потоки” организации – произведенная ею ценность – становится “входным потоком” для более крупной системы – социальный институт).

Исходя из сказанного, следует различать организацию (предприятие / учреждение) и социальный институт, даже если они обозначаются одним и тем же словом. Говоря о библиотеке, архиве, музее и т. д. как социальных институтах, мы фокусируем внимание на смысле существования соответствующих организаций, который лежит вне данных феноменов и состоит в цивилизованном предоставлении некой ценности (материальной, интеллектуальной и/или эмоциональной) потребителю.

Социологи, в отличие от библиотековедов и культурологов, рассматривают в качестве социальных институтов только крупные образования: науку, здравоохранение и т. д., но категорически возражают против таких формулировок, как ”библиотека-социальный институт”.

Обратимся к понятиям “вид” и “род”, чтобы понять, правомерно ли трактовать систему “организация – потребитель” как социальный институт. “Вид – это особенное в общем... род есть только совокупность видов,.. не представляющая собой реального предмета” [4, с. 134]. Виды различаются тогда, когда в неком разнообразии видно нечто общее. Общее у социальных институтов – это устойчивая, повторяющаяся социальная связь, социальное взаимодействие минимум двух разных субъектов, которые обмениваются некой ценностью, взаимно придерживаясь на практике набору норм, регулирующих их отношения.

Подобное социальное взаимодействие есть и в социальных институтах здравоохранение, наука, т.е. здравоохранение, наука – это виды социального института (рода). Общее у всех структур здравоохранения – это обслуживание пациентов (суть обслуживания – социальное взаимодействие) в различных лечебных учреждениях. Следовательно, лечебные организации вместе с их клиентурой — это виды по отношению к здравоохранению (роду) и их правомочно называть социальными институтами здравоохранения. По аналогии, и библиотеки, рассматриваемые в связи, вместе с пользователями, и музеи, архивы вместе с посетителями по праву можно рассматривать как социальные институты культуры (социокультурные институты).

Выводы

Раскрытие содержания эмпирического понятия через редукцию его дефиниции к системным представлениям приводит к углублению понимания предмета исследования (вещи или процесса). Представление понятия⁹ о вещах и процессах в виде конструкта, т. е. нахождение элементов и цели их объединения в единое целое, а также смысла существования данной системы, – один из способов понимания, который приводит к выяснению сущности предмета. Конфигурирование категорий как дефиниций классов понятий может привести не только к уточнению уже имеющегося, но и к получению нового знания.

Построение отдельными науками (в т. ч. библиотековедением) своего теоретико-концептуального и методологического аппарата плодотворно при творческом заимствовании приемов и методов других, более продвинутых в этом отношении, наук. Взаимное обогащение частных наук разными методами познания полезно и для науки в целом. Использование категории мышления ”система” при определении качественной специфики предмета, т. е. при реальном определении, позволяет наглядно показать различие таких понятий как ”организация (в том числе, учреждение)” и ”социальный институт”; соответственно ”библиотека-организация (учреждение)” и ”библиотека-социальный институт”.

На вопрос, поставленный Шпетом о логическом выражении понимания [2, с. 385], — предлагается ответ, который представляется верным для эмпирических объектов: составление конструктов на основе дефиниций понятий; определение алгоритма образования системы; выявление смысла существования данного феномена как связи данной системы с внеположенным элементом, в результате взаимодействия с которым образуется новое целое. Таким образом, в современный фундамент креативности, кроме феноменологии и герменевтики, полагаю, входит применение в исследованиях системного подхода как одной из методологий, специализирующейся на конфигурировании.

Сноски:

1. ”Феноменология — одно из основных направлений в западной философии и культуре ХХ в., в основе которого лежит идея неразрывности и в то же время взаимной несводимости, нередуцируемости сознания, человеческого бытия, личности и предметного мира, психологической природы, социума, духовной культуры. Основатель — Эдмунд Гуссерль”. Цит. по: [1, с. 180, сноска 1*].
2. Герменевтика – дисциплина, возникшая под воздействием Ф. Шлейермахера, который предпринял попытку превратить герменевтику в универсальную методологию, введя абстрактную ситуацию ”диалога между интерпретатором и интерпретируемым текстом” [2, с. 21].
3. В отличие от пассивной интерпретации, когда чужое понимание целиком принимается.
4. В библиотековедении принято употреблять термин “материально-техническая база”.
5. К понятию смысл обратимся позже.
6. “Связанность одной целью”, “взаимоСОдействие компонентов для получения фокусированного полезного результата” – критерий объединения элементов в функциональную систему по П. К. Анохину.
7. Известная фраза Л. Витгенштейна “Смысл мира должен находиться вне мира” [15, ч. I, 1, 6.42, с. 70] становится понятной.
8. Из этого вытекает, что смысл существования человечества в целом лежит, вероятно, в сохранении природы, соблюдении экологии, ведь наша планета – родной дом человечества, в объединении социума и остальной природы (неживой и живой) в единую систему. Далее приходим к смыслу существования нашего мира, который должен лежать, по афоризму Л. Витгенштейна, вне его – во Вселенной [15].
9. Г. Г. Шпет называет «понятие логической формой предмета» [1, с. 613].

Литература:

1. Шпет, Г. Г. Мысль и Слово. Избранные труды. – М. : ”Рос. политическая энциклопедия” (РОССПЭН), 2005. – 688 с. (Серия ”Российские Пропилеи”).
2. Щедрина, Т. Г. Густав Шпет: путь философа // Шпет, Г. Г. Мысль и Слово. Избранные труды. – М. : ”Рос. политическая энциклопедия” (РОССПЭН), 2005. – 688 с. (Серия ”Российские Пропилеи”).
3. Бочаров, В. В., Маркин, В. И. Основы логики. – М. : ФОРУМ : ИНФРА-М., 2005. – 336 с.
4. Войшвилло, Е. К. Понятие как форма мышления: логико-гносеологический анализ. – М. : Изд-во ЛКИ, 2007. – 240 с.
5. Густав Густавович Шпет (1879–1937) // Философия науки: Общие проблемы познания. Методология естественных и гуманитарных наук : хрестоматия / отв. ред.-сост. Л. А. Микешина. – М. : Прогресс-Традиция : МПСИ : Флинта, 2005. – С. 727–735.
6. Стёпин, В. С. Конструктивные и прогностические функции философии // Вопросы философии. – 2009. – № 1. – С. 5–10.
7. Конструктивистский подход в эпистемологии и науках о человеке / отв. ред. В. А. Лекторский. – М. : ”Канон+” РООИ ”Реабилитация”, 2009. – 368 с.
8. Агошкова Е. Б. Категория ”система” в современном мышлении // Вопросы философии. – 2009. – № 4. – С. 57–71. См. также о важности категории ”система” в современном мышлении: Агошкова Е. Б. Историчность мышления и кризис цивилизации // Человек постсоветского пространства : сб. материалов конф. Вып. 3. – СПб. : Санкт-Петербург. филос. о–во, 2005. – С. 58–65.
9. Полтавская, Е. И. Библиотека: учреждение и/ или социальный институт?. – М. : Литера, 2009. – 176 с.
10. Столяров, Ю. Н. Что такое библиотека? (О ее сущности и исходных функциях) [1999] // Столяров, Ю. Н. Библиотековедение. Избранное: 1960–2000 годы. – М. : Пашков дом, 2001. – С. 247–265.
11. Пригожин, А. И. Современная социология организаций : учеб. – М. : ИНТЕРПРАКС, 1995. – 296 с.
12. Сысоева, В. А. Социология. Социальные институты. – М. : Знание, 2002. – 11 с.
13. Анохин, П. К. Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем // От моделей поведения к искусственному интеллекту / под ред. В. Г. Редько. – М. : КомКнига, 2006. – С. 9–60.
14. Шрейдер, Ю. Смысл / Ю. Шрейдер // Новая философская энциклопедия в 4 т. / Ин-т философии РАН. – М. : Мысль, 2010. – Т. 3. – С. 576–577.
15. Витгенштейн, Л. Логико-философский трактат // Витгенштейн, Л. Философские работы. – М. : Изд-во “Гнозис”, 1994. – Ч. I. – 612 с.